Путешественник и экскурсовод Дмитрий Илюшин поделился опытом экскурсовода, рассказал про интересные места области и истории, которыми делились местные жители.
- Дмитрий Геннадьевич, Вы, так скажем, современный первооткрыватель Ульяновской области для ульяновцев. Что для Вас значат пройденные расстояния по области?
Вот ты знаешь, это своего рода какой-то квест. Когда я начинал, а это было в 2010 году, я тогда выпускал при помощи одного человека - Ромы Разумова - первые туристские атласы Ульяновской области по заказу от правительства. Меня попросили быть просто водителем, так как область я всегда хорошо знал, чтобы показать какие-то места. У нас просто не было специалистов, и тогда, честно тебе скажу, мы набрали с большим трудом 80 объектов всего лишь по нашей Ульяновской области. И тогда казалось, что мы сделали космические достижения, чего сейчас я сказать не могу. Я, например, из этих 80-ти объектов на текущий момент в свой личный перечень того, что стоит посмотреть, дай Бог, чтоб 10 записал. Но тогда Ульяновская область была во многом земля «Терра Инкогнита», если возьмешь интернет и попробуешь забить в поисковик 2010 года ты увидишь из особо посещаемых разве что Сенгилеевские горы, плюс туда добавятся Красногуляевские пещеры, Ундоры и какой-нибудь храм Дмитрия Солунского в Базарном Сызгане и больше особо показывать было нечего.
Теперь же я начал ездить и изучать одно, другое, третье, десятое, говорить с людьми, отыскивать поднимать и документы. Со мной делятся местные жители, бывалые туристы, люди, которые уехали из Ульяновской области, у меня связь почти со всей страной, которые разъехались, но что-то помнят, передает информацию. То есть я уже составил вот эту разбитую чащу под названием Ульяновская область. И в результате оно для меня превратилось в такое суконное волокно, где я буквально могу из одного угла в другой проехать, зная где, чего, как, почему.
Был, например, в том году случай, когда я вёл экскурсию в Самарской области, хотел там по Рачейским скалам провести. Это бывшая Симбирская губерния если что, то есть прям на границе с Тереньгульским районом. Приезжаю туда и выясняется такая забавная вещь, что из-за высокой пожароопасности лесник говорит: «Я вас туда не пущу». Я нисколько не смутился, развернул автобус и уехал, сделал экскурсию вдоль Волги. Там, начиная с Самарской области с Подвалья, созвонившись предварительно, и дальше уже по Сенгилеевскому району. Народ был доволен и очень счастлив.
Вот это состояние, что когда одно перекрывает всё, и ты без великого труда можешь поменять маршрут и сделать какой-то другой вариант мне очень нравится. Понимаешь, это своего рода такой снеговик, ком, когда накатываешь и рассказываешь одно, другое, третье, четвертое, а потом тебе пишут «А вот еще есть, а вот еще есть». Иногда это правда, иногда неправда, иногда люди передают воспоминания того, что уже давно нет. Но, тем не менее, с каждым разом, с каждым выездом, с каждым годом становится всё больше и больше информации, становится больше и больше интересных мест. И вот эта игра, создание своеобразного квеста мне очень нравится.
- Что вас привлекает в путешествиях, экспедициях, экскурсиях?
Вот путешествия, экспедиции, экскурсии. Экскурсии и путешествия - это немножко разные вещи. Когда я делаю экскурсии, меня привлекает общение с людьми, и, особенно, когда человек самовлюбленный, как обычно, нормальный человек не может себя не любить, и у каждой конкретной экскурсии меня привлекает то, что я им могу показать: «Вот вы не ожидаете это увидеть, а вот вам, пожалуйста». Например, там условно, зацвели ковыли. Это фантастическое зрелище. В обычной, нормальной экскурсии, которые люди делают, они из автобуса посмотрели, издали вздохнули и поехали до очередной церкви или усадьбы или до чего-то другого. А я тормошу, мы выходим, и оттуда иногда часами нельзя людей вытащить, потому что смотреть-то издали все видели, а вот живьем окунуться вот в эту красоту не всегда получается и не всем. Поделиться, показать, насколько хорошо находиться в данный момент в данном месте и поделиться с этими людьми - вот это меня привлекает в экскурсиях.
В экскурсиях и путешествиях меня, прежде всего, привлекают новые знания, но самое главное - это свобода и тишина. Дело в том, что когда ты ведешь экскурсии ты вынужденно работаешь на людей, а раз ты работаешь на людей, у тебя огромная физическая и эмоциональная нагрузка. Для того, чтобы её снять, мне надо какое-то время просто побыть одному, наедине с природой, то есть мне надо восстановиться. Это как аккумулятор зарядить. И поэтому экспедиции и путешествия для меня - это мои ощущения, и поэтому, честно говоря, последние годы я выбираю именно места, где нет людей. То же самое Засурье, которое я безумно люблю, где я спрячусь, там нет ни одной собаки, друзья некоторые мои знают, но лазить по этой области и искать меня – дело безнадежное. Разве что случайно столкнешься, а случайно постоянно с кем-нибудь сталкиваюсь. Вот просто это немножко разные понятия, поэтому и так и так.
- В Ульяновске миллионы разных и интересных мест. Как ульяновцы реагируют на эти прекрасные места, когда их видят? Они всю жизнь живут в городе, а тут раз и долина пионов, например.
Ты знаешь, сильно меняется восприятие людей, относительно того, как они реагируют. Давай так, я экскурсии начал водить с мая 2016 года, до этого этой темой в принципе никто не занимался. Нет, конечно, были организации, например, тот же краеведческий музей, который неизвестно кого, неизвестно куда водил. О нём и знать никто не знал, никто и не слышал особенно. Были другие ребята, например, профессиональный турист Стас Кушманцев, но у него спортивный туризм, а это немножко другая составляющая, она тоже классная, она тоже интересная, она тоже безумно полезная, но это другая составляющая, а именно экскурсионного туризма как такового было крайне мало в области. И мне все писали, что в Ульяновской области смотреть нечего…
Прошло всего 4 года, в результате нынешняя ситуация заключается в том, что поменялась реакция людей. Во-первых, если первое время это было: «Ах, неужели у нас это есть». Это до сих пор сохранилось эти «аханья, оханья», но сейчас у людей немножко стало другое отношение, уже более вдумчивое. Людям уже больше хочется погрузиться вовнутрь, некоторые уже были по нескольку раз со мной, на этих экскурсиях им хочется понять, они уже более вдумчиво, более конкретно, интересно и спокойно относятся. И это на самом деле хорошо.
Давай я тебе скажу такой пример. Вот представь себе, ты всю жизнь жила в деревне и тут тебя вытащили в магазин, условный «Ашан». «И вот это надо и вот это надо» - глаза разбегаются, что хватать, но после того, как ты там побывала несколько раз ты уже знаешь, спокойно идешь и конкретно компонуешь, что тебе хочется. Если ты хочешь отдохнуть на природе и эмоционально скинуть нагрузку, погулять – это одно дело. Если ты хочешь послушать истории про храмы или усадьбы, или про ту же природу – другое. Если ты хочешь поехать или походить по болотам, некоторый экстрим испытать, поесть клюквы или черники – это третье. То есть вот эта компоновка, она более спокойная, но более обоснованная. В некотором смысле произошел скачок туриста от первого шокового удивления до момента, того чего он хочет реально, более того к этому стали привлекать уже и другие регионы. У меня, например, есть заявки из других регионов, правда я не очень хочу их брать, но, тем не менее, иногда беру, иногда нет. Я не разорвусь, мне не хватает немножко по силам.
Плюс ко всему, каждый год какие-то новые вещи добавляю, некоторые вещи пробую: что-то заходит людям, что-то не заходит, что-то заходит не с первого года, некоторые экскурсии. В общем, хорошо достаточно, людям нравится, они с удовольствием ездят.
Знаешь, какой самый главный критерий всё-таки. Помимо того, что я сам веду экскурсии, я выпустил несколько путеводителей по Ульяновской области и достаточно там книг описаний. Весь интернет, я думаю, ты заметила, забит моими рассказами. Причём, там есть координаты и это даёт большой шанс для самостоятельного путешествия, то есть люди очень много бывают в некотором смысле подготовленные, да, конечно, они все знают, но это им тоже нравится. Ну и хорошо. Я не жалуюсь.
- Что наиболее интересно туристам в экскурсиях?
Давай по поводу туристов я тебе ещё кое-что скажу. Понимаешь в чём дело, здесь есть несколько критериев туризма. У нас почему-то, поскольку наше правительство и власти крайне плохо понимают, что такое туризм. Для них туризм – это какая-то оболочка, из которой люди приезжают и деньгами осыпают землю. Это не совсем так. Туризм бывает абсолютно разный, для разных категорий людей. Вот у меня, например, категория людей, я бы их назвал от 30-ти и старше, то есть в основном со мной ездят женщины, часто женщины с детьми для того, чтобы отдохнуть. Но я тебе пример такой скажу: у меня есть несколько людей, которые мне звонят, прежде чем поехать и спрашивают: «Из моих кто-нибудь едет с организации?», я говорю, что нет, тогда поедет. Людям надо психологически отдохнуть - это туризм отдыхающий, расслабляющий, релаксирующий.
Вторая часть – это классический экскурсионный туризм, когда людям нужно много информации, им надо всего побольше, я их называю туризм «беговой». Третий вид туризма, который существует в Ульяновской области, например, Крапоткина или Стас Кушманцев пропагандирует его, мне это тоже нравится – это туризм спортивный. Это когда людям, особенно до 30-ти лет, необходимо держать себя в форме, и они или готовятся к путешествиям по горам и прочее, им надо сделать какую-то нагрузку. Опять-таки, спортивный туризм – это тренировочный, я бы сказал, а вот Стас Кушманцев делает спортивные маршруты. Спортивные маршруты имеют, во-первых, градацию по категориям, плюс ко всему определенную нагрузку на определенный день. Имеет определенные особенности километров, 120 километров в течение шести дней, условно говоря, для того, чтобы сдать на определенный разряд. Это совсем другой вид туризма.
Я не говорю про детский туризм – это тоже другая грань. Это смесь познавательного с квестом.
Все категории людей различны, очень разнообразны, но на текущий момент, невозможно не в одного, втроем, вчетвером огородить, то есть это ещё дело будущего, но я думаю недалекого будущего.
- В Ульяновске много краснокнижных животных и птиц. Удавалось ли вам видеть кого-нибудь из них?
Да, конечно.
- Кого?
Орлов видел, байбаков как собак нерезаных, бобров видел. Если из животных. Я уж не знаю, кто там краснокнижный, у нас, по-моему, заяц уже краснокнижным стал. Видел лосей и кабанов, кого только не встречал, косуль, кого только не было. А из растений опять-таки, если я веду на пионы, они являются краснокнижными, а там рядом тюльпаны того же Биберштейна краснокнижные. И там растений краснокнижных не просто много видел, а тьму-тьмущую, ещё некоторые не знал, краснокнижные они или нет. Я бы давным-давно пересмотрел бы красную книгу, потому что байбаков этих безумное количество.
Это не есть проблема, этого достаточно много. Пойми правильно, почти всё население Ульяновской области сейчас сосредоточилось практически в одном городе, в Ульяновске да в Димитровграде. Во всей остальной территории живет, дай Бог, 10% населения, зверье настолько уже обнаглело, что могут и волки зайти в деревню, они уже просто не боятся, некому там жить, поэтому встретить становится всё проще.
- Какое место из всех, по вашему мнению, должны посетить все жители Ульяновска?
Вопрос индивидуальный абсолютно. Я думаю, наверное, что каждый житель Ульяновска должен посетить Никольскую гору – это самый значимый бренд Ульяновской области. Она превышает и Ундоры, и Сенгилеевские горы, и усадьбу в Пятино. Те тоже вещи замечательные, но Никольская гора – это вещь всё же всероссийская, непосредственно связана с глобальной историей России, всё остальное всё-таки местечковое, если давать честный ответ, по-моему, так.
- Про деревни Вы упоминали. Многие деревни у нас сейчас забрасывают, потому что молодежь уезжает, остаются старики, они тоже уходят, но это наше прошлое, наша история. Как сделать так, чтобы знания их не ушли в никуда?
Понимаешь в чём дело, в Советском Союзе существовали так называемые фольклорные экспедиции, когда студенты ездили с преподавателями и записывали рассказы бабушек и так далее. Если честно по всяким институтам, например, в Педе (прим. УлГПУ), у них есть географический факультет, где лежит море неразобранных записей, море неразобранного материала. Может быть, до него когда-нибудь руки дорастут и что-нибудь вспомнится, но спасать, если честно сейчас почти нечего.
Я вот сам в 2014 году катался с экспедициями сам по себе, расспрашивал стариков, как выяснилось, ветеранов войны практически не было, я расспрашивал детей войны. У меня у самого есть неразобранные эти записи, рассказы эти. У меня память хорошая я и некоторые из них воспроизвожу, но это было в 14-ом году, на текущий момент из этих людей, а я говорил с людьми с человек 20, может быть так в общей сложности по Инзенскому району, в живых осталось, дай бог, человека 2-3. Всё. Их нет. То есть это уже забытая история и она, собственно говоря, никому и не нужна. Плюс ко всему, во многих деревнях, люди уезжают, меняется национальный состав, то есть уезжают одни люди, другие приезжают, они ничего не знают про историю. Иногда заезжаешь в село: «У вас здесь есть святой родник», «Да? А мы не знали», «да вот же он». То есть они даже этого не знали и знать не будут.
Что с этим делать? Да ничего не сделаешь до тех пор, пока экономическая ситуация в стране будет такова, что прежде всего надо накормить неугомонную Москву, потом надо будет откормить глав регионов возможных, а потом уже надо раскидать крошки на большие города-миллионники, а ещё меньше крошки на остальные, а до деревни долетает там не просто ошметки, а пыльца. До тех пор пока система распределения средств будет именно так же как и организация власти сверху вниз, так никогда до низа ничего не дойдет. Всё будут съедать сверху. Это знаешь, когда кормят рыб, кидают в бассейн кусок и в основном рыбы едят сверху, а до низа долетает, дай бог, помёт от этих рыб, чтобы наелись сверху. И так же у нас ситуация, поэтому до тех пор пока такая система будет сохраняться в нашей стране, сёла будут умирать. Более того, скажу такой пример: когда в 14-ом году я работал младшим научным сотрудником некоторое время в «НИИ истории культуры Карамзина», я описывал Инзенский район. Тогда у нас была задача описать тысячу населенных пунктов, пока писали, за 4 года осталось 700.
Я сам знаю несколько деревень, где при мне последний житель умирал. То есть всё, там больше ничего не будет, всё снесётся и так далее. Какой способ спасения? Если честно, помимо финансирования, на самом деле, единственный способ спасения, поскольку землю у крестьян отобрали, не то чтобы отобрали, им нечего делать, невозможно ничего продать с этой земли. Они бы рады выращивать и продавать, но у нас сетевые магазины не пустят никого. Это монополия, монополия определенных людей, которые никогда не поделятся своей прибылью. Единственный способ, обрати внимание, что более менее хорошо живут населенные пункты, находящиеся вдоль Волги. Почему? Потому что они живут за счёт дачников, за счёт туристов и так далее, то есть это дачно-туристическое развитие сёл, скажем, так, не поселение для отдыха, возможно, это способ развития.
- Жители деревень знают, хранят множество легенд, историй. С какой самой удивительной легендой или историей с вами делились?
Здесь вопрос такой сложный на самом деле. Люди очень много рассказывают то, что пережили сами, и они вспоминают это. Легенды, сказки – как-то не об этом немного речи идут. Деревенских сказок я практически не встречал, а если встречал, то крайне мало. Я говорю, что население сельское стало достаточно небольшим и людей, которые могут что-то рассказывать, не так много. Да, конечно, я сталкивался и с рассказами про лешего и про НЛО, но меня, например, больше всего задели рассказы, я их до сих пор никак не опубликую, про Великую Отечественную войну, вот этих детей войны. Дети войны, кому было 5, кому 7, кому 10, кому 15 лет и вот как они это переживали, вот этот голод, как было страшно, что было в леса невозможно уходить. Понимаешь легенды легендами, они может и интересные, но это легенды, а когда люди делятся с тобой болью – это совсем другое. Это ощущается совсем по-другому, эмоциональная нагрузка на этот рассказ на несколько порядков больше, оно живое, цепляет за душу. Давай я тебе в качестве примера расскажу: село Труслейка, мне рассказывали местные жители, 1941 год, у них от какой-то болезни умерла лошадь. Эту лошадь, собрали мужиков, выкопали яму, глубиной 2 метра, засыпали хлоркой, чтобы местный не выкопали, это была смертельная болезнь, поставлен диагноз, её нельзя есть. Голодное время, но есть нельзя ни в коем случае, засыпали всё это всякой химией, залили, закопали, поставили охранника. С утра лошадь была съедена. Её местные жители откопали, разобрали и съели всю, потому что им плевать было, есть шанс умереть нет шанса умереть, есть было нечего. И вот подобных рассказов было очень много.
Я общался с кузнецом, который стал кузнец в 7 лет. Он был единственным кузнецом в селе, который остался. Представляешь, пацан семилетний – единственный кузнец на селе. Больше не было, остальные мужики воевали. Или, например, рассказ одного из местных жителей тоже Инзенского района, у них лошадей уже не было, всех в армию отдали, бабы пахали, они запрягались в плуги и пахали поля. Пахали они поля, одна споткнулась плугом его матушке порезало ногу, её отправили в деревню, из деревни в больницу Коржевки, а их осталось четверо детишек. Ему как раз 7 было кузнецу, его старшей сестре 13 было, даже помню имя Анна, и ещё там двое было. Братья старшие уже воевали в это время. Кстати, никто не вернулся. Ей порезало ногу и он говорит: «Это было самое счастливое время в наше жизни», я говорю: «как?», дело в том, что они до больницы добегали раз в неделю, а там её жалели, детишки-то голодные дома сидят одни без матушки, и каждый, кто чем мог, кто кусочек сахарочка, кто кусочек хлебушка и так далее. «Мы, - говорит – так сытно не ели всю войну, хотя все работали».
Я вот тебе говорю, что легенды легендами, и я могу много рассказать подобных историй, они неприглядные, они не то, чтобы патриотичные, это вот надо замазывать. Не любят у нас честно рассказывать про то, что реально существовало, нам всё время подменяют вместо реальной истории какими-то лозунгами, а это наша история, наша боль и её нельзя забывать. Не только про Жукова и про Горбачёва, Сталина, Ленина, неважно, а именно про вот эту часть жизни вспомните. Вот это не забывайте. В конце концов, не лично Жуков победил Великую Отечественную войну, а те самые солдаты, которые не остались. И когда я спускаюсь к Стелле, и там сидят 6 человек с фамилией вот этого деда, про которого рассказывали, он уже умер, этого кузнеца. Вот его брат, вот его трое братьев, вот его отец, вот его родственники. 6 человек вряд стоят на этой Стелле, вот они никто не вернулся.
- Насколько вам помогли эти рассказы и истории в написании путеводителя и книги «100 Православных мест Ульяновской области»?
Ты знаешь, есть такая вот вещь. Истории эти мне, безусловно, помогли. Насколько? Сложно сказать, потому что, представь себе, ты идёшь, нашёл какой-то кусок керамики на песке, и вот ты не понимаешь, что это такое и только после того, как ты будешь копаться в окрестностях, соберешь несколько кусочков, у тебя какая-то тарелочка или кувшинчик сложится. Калейдоскоп вот этот, начинаешь собирать, и когда вот это вот складывается, у тебя получается удовольствие. Каждый кусочек он важен. Был ли он глобальным для того чтобы помочь? Иногда да, иногда нет, иногда важная информация, иногда неважная информация. Это очень сложено определить, но с другой стороны неважной информации не бывает, то что не пошло сейчас оно рано или поздно вытащится в другое время, в других обстоятельствах , тоже будет очень интересным и очень важным.
Я могу, например, рассказать, что была ситуация, когда я разбирался с селом Пятино. Раньше единственное, что я знал, что там стоит удивительный храм, никакой информации не было, она начинается с моей публикации, кое-кто из московских диггеров туда лазил. То есть о нём никто ничего не знал. Наконец-то все узнали, что это место прародина фильма «Звезда пленительного счастья», Анненков, Полина Гебль, француженка, Александр Дюма – всё это здорово, эта история была раскопана, в том числе и мной, потом добавилось куча других исследователей. Теперь вроде бы место культовое, но денег на реставрацию никто не дает. Отец Адриан, покойный, к сожалению, он сам добывал все средства, умер недавно совсем. Он больше сделал для этого храма, чем все наши ротозеи, которые рассказывают о том, как у нас замечательно в Ульяновской области жить. Дело в том, что помимо того самого Анненкова была прекрасная история, она сама по себе хороша, но все забывают про отца Максима, который жил при этой церкви, который был пророком. Опять-таки этот кусочек о нём приходилось вытягивать и рассказывать дальше. А ещё меньше знают про местную юродивую Катеньку, она захоронена на местном кладбище. К ней приезжали в Советское время как к Ванге автобусами, она как родилась младенцем, так и прожила всю жизнь младенцем, разве что говорила. При этом она приводила много людей, помогала людям и прочее. Сам отец Адриан мне рассказывал, в том числе и про неё, он считал её практически святой, хотя, конечно, она сама не была святой. И это одно село.
Понимаешь, когда вот это начинается складываться, да, вроде бы одно к другому прилепить не очень удается, но с другой стороны, потом уже когда выяснилось. Накопал в другой книге эта усадьба Анненкова в конечном итоге перед революцией принадлежала графине Радзивилл, той даме, которая бросила одного из владельцев компании «De Beers». Это настолько всё перемешано. Я даже сейчас тебе рассказываю несвязно, а в реальности, что такое маршрут? Это когда из этих несвязанных фактов ты создаешь историю. Отдельно вот стоит неразработанное, сделаю когда-нибудь, скомпоную, но это на самом деле безумно большой труд.
Помогли мне местные жители? Да, безусловно, помогли. Тот же отец Адриан мне рассказал что-то то, что я не знал. Местные жители мне рассказывали, родственница той самой Катеньки дала мне копию статьи, которая была напечатана в 70-е или 80-е годы, ещё при Советской власти про эту Катеньку и как к ней ездили. Оно у меня есть. Это вот раз, это вот два. Безусловно, они помогают. Это как, например, вот ты учишься, у тебя безумное количество разных предметов, ты прекрасно понимаешь, что всё оно тебе вроде бы надо, но реально ты выбираешь какие-то приоритеты и на что ты уделяешь больше внимания, что-то по душе, на что-то ты уделяешь меньше внимания. Когда-нибудь тебе что-то поможет, а некоторые вещи может тебе не понадобятся никогда. Это крайней сложно определить. Тут задача не в том, чтобы выучить, а задача выучиться самой. То есть научиться принимать решения о том, что тебе сейчас важно, что для тебя сейчас неважно. И вот с этой задачей мне приходится сталкиваться постоянно, то есть что-то приходится отметать, пока это не надо, а что-то выдирать, выписывать. Это такая достаточно тяжелая и сильная работа.